Страх
версия номер два. Не героично, но лично по-моему куда больше соответствует канону

Ты знаешь, что такое страх, Идрэн? Не тот, что ты зовёшь страхом – настоящий, когда внутри всё холодеет, а обед от ужаса рвётся наружу. Нет, ты не знаешь страха.
А я узнал его – в тот день, когда увидел Его. Всё, что я испытывал до того, не было страхом. Это были лишь лёгкие его тени – толпа Орков, желающих вспороть живот ненавистному им Эльде, набить его изнутри травой, как чучело, и наслаждаться мучениями умирающего. Этим Эльдой был я – но не испытывал настоящего страха.
И даже когда я увидел Его правую руку, Тху, - и тогда я не испытывал настоящего страха.
Вот когда ты входишь в прекрасную – прекрасную, Идрэн, великолепную! – залу, вокруг стоят красивые Люди, а может быть – и Эльфы! -, а на троне сидит Он, могущественный, великий и бесконечно опасный – и Он начинает разговаривать с тобой – вот тогда тебе становится страшно. И уже не так страшны мучения, что грозят тебе при встрече с Орками. Даже те пытки, на кои способен Саурон и сам Он – ничто по сравнению с тем, что Он способен сотворить одним лишь словом, взглядом!!! Вот тут ты понимаешь, что есть настоящий страх, Идрэн. И уже нельзя противиться Его велениям. И волю твоя сломлена, и желание лишь одно существует – чтобы Он перестал смотреть на тебя, чтобы Он перестал разговаривать с тобой. И даже не разговаривая и не глядя – всё равно Он может наслать на тебя страх. Страшно уже от одной мысли о том, что Он где-то есть. Неважно, где, но Он есть.
А ты смотришь сейчас на меня и думаешь – почему он пьёт? И что такое с ним творится? Ты просто не знаешь, Келебриндал. Не знаешь, что такое Страх.

Огни на севере. Мне часто снилось это – и вот, оно свершилось. Наверное, надо ликовать – наступил момент, когда договор с Ним исполнится и я стану кородём Гондолина. Повелителем Итарильдэ.
Но нет. Не ликование – страх. Я боюсь. Я готов повернуть своих воинов и броситься в бой с Его войсками. Но я боюсь. Я трус.
- Где Идриль? – Спрашивает Хелкарин у девушки в белом праздничном наряде. Она – смелая девушка! – не плачет от страха перед недалёким Врагом – она молча указывает назад, на площадь.
Она даже не спросила, зачем Идрэн нам. Она, видимо, верит Клану Крота. Зря. Я и сам себе не верю.
Девушка в блестящей, как серебро, кольчуге. Богиня?
Рядом с ней – прекрасный мальчик в такой же кольчуге, только его размеров.
- Идрэн, Эарендил!
- Что?
- Пойдёмте, я от Туора. Он велел отвести вас в безопасное место.
И самому ложь противна, но иначе она не поймёт, не поверит. А я знаю – надо уходить, пока не поздно. Надо бежать, пока Он не пришёл сбда, в Гондолин. Пусть не сам, но здесь всё – Его олицетворение. В темноте тоннеля, наверное, не так страшно. Там я, во всяком случае, не смогу видеть Его глаза в каждом камне.
- Идём, Идрэн! – Если я не буду таиться, Он ничего непоймёт.
- Нет! – Девушка вырывается.
- Идрэн, скорее!
- Ты предал нас! Я знаю это!!!
Её слова – больней пыток Саурона.
- Тебе рассказать? Тебе рассказать, что такое страх?! Идём!!! – Я дёргаю её за руку, она упирается и зовёт на помощь.
И тут – крик Хелкарина.
И – рёв рязъярённого Туора.
- Идиот!!! Молчи, Смертный! Я…
Нет. Он не поймёт. Он не поверит. Он думает, что я хочу увести Идрэн к Врагу. Как так?..
Я лишь хочу провести её к туннелю – со мной это можно будет сделать безопасно.
Я всего лишь люблю её.
Люблю её и ненавижу этого Человека. За всё.
И сына его я ненавижу.
Но Эарендил – сын и Идрэн тоже.
- Скорее!
Хелкарин понимает, что эти идиоты могут лишь создать помехи. И он поднимает секиру.
Хелкарин, зачем? Ты был хорошим воином, прекрасным командиром. А сейчас ты умираешь в пыли, пронзённый стрелами воинов Дома Ласточки.
- Я люблю тебя, Идрэн, - тихо шепчу я, зная, что для всех я уже стал предателем. Да так оно и есть. Они не не знают, что такое Страх.
Эарендил, думая, что я хочу убить их, кусает меня за руку. Это больно, но не страшно.
- Какой же ты глупый, Эарендил, - говорю я малышу, - какие же вы все глупые…
Туор. Лицо страшно искажено, он хватает меня за руку. Я слышу хруст кости – моей кости? – это уже не важно. Важно другое.
- Какие же вы все глупые, - в тоске шепчу я. – Вы не знаете, что такое страх перед Ним. Вы можете узнать это. К тоннелю вам придётся прорываться с боем. А со мной бы…
Какие слова ему слышатся? Проклятия? Угрозы? Жалкий лепет перепуганного врага?
Туор хватает меня, втаскивает на стену.
- Я люблю тебя, Идрэн. Я люблю вас всех.
Удар о скалы вышибает из лёгких воздух, и сразу за этим приходит ощущение счастья – я избавился от Страха. Больше я не буду бояться Его.

- Стой!
Эол покорно остановился.
Из леска выехали трое эльфов. Речь, лишённая мягкости большинства исконных белериандских народов выдала в них Нолдор. По нараменнику на щитах их Эол сразу понял также, с кем он имеет дело – с воинами Куруфина Феанориона. Вот так повезло, хуже не бывает! Впрочем, будь это, допустим, Орки – гм… да, могло быть и хуже.
- Кто ты и куда едешь?
Может, конечно, и следовало бы отвечать им вежливо – как-никак, сейчас сила на их стороне, но единственным представителем Нолдор, к кому Эол испытывал нежные чувства, была его жена. Остальные же по-прежнему представлялись Синде не более чем захватчиками и непрошенными пришельцами с Запада.
- С чего бы это я буду отвечать вам? – Эльф смерил их презрительным взглядом.
- С того, что ты нарушил границу владений лорда Куруфинвэ Феанариона. – Ответил Нолдо. Имя своего господина он произнёс на Квенья, Эолу показалось – чтобы позлить его. Знают ведь, что скорее всего он из Дориата или его приграничья, где язык Запада под запретом!
- Мы имеем полное право привезти вас к своему господину в лагерь для дальнейшего выяснения вашей личности и целей. – Высокий мужчина, очевидно, старший в отряде, произносил вроде как и вежливую форму обращения, но безо всякой почтительности, даже грубо.
- Ну-ну, попробуйте, - хмыкнул Эол. На самом деле они запросто могли сделать это – тем более что он сам был себе господин и не имел никакого сильного и влиятельного сюзерена, кто мог бы раздуть из-за этого скандал.
Нолдор могли – Нолдор сделали.

Куруфин сидел за дубовым письменным столом – Эол даже призадумался, а каково такое тяжеленное чуд возить за собой? При появлении Синды он не встал со своего места, и не предложил гостю сесть. Эол сам уселся в кресло напротив хозяина и, скрестив на груди руки, презрительно глянул на него.
- Ну что, Эол Тёмный Эльф, допрыгался? – Издевательски спросил Куруфин, сверля гостя взглядом.
- Тёмный Эльф? И кто же дал мне такое прозвище?
- И жена с сыном от тебя сбежали, а? Мне говорили об этом стражники. А мы-то думали, где это она пропала? – Продолжал Куруфин, словно не слыша Эола. – И правильно, что сбежали. Знаешь, я ведь ждал того момента, как ты ко мне в руки попадёшься. Завлёк чарами, заставил родить сына, не выпускал никуда, а вот теперь… - Куруфин улыбнулся. Нехорошая это была улыбка. Жестокая.
Эол молчал.
Взгляды обоих – серые, стальные клинки – скрестились над дубовым столом.
- О, как бы я хотел придушить тебя – вот этими самыми руками, придушить, как щенка за все те муки, что перенесла у тебя в плену Исфин! – Прорычал Феаноринг.
- Охотно верю. – Насмешливо откликнулся Синда. – На твоих руках много крови – каплей больше, каплей меньше… Убийца родичей!
- Ты мне не родич, - зло ответил Куруфин. – О, какая же всё-таки жалость, что я не могу исполнить своё обещание! О, отчего же нам запрещено мстить! Нолофинвэ явно не встречал тебя, а то он мигом отменил бы свой приказ! Проваливай, и чтоб я тебя больше не видел!
- Невелико было бы удовольствие мне – видеть тебя, - ответил Эол, и не то что холодом – Льдами Хэлкараксэ повеяло в шатре Куруфина.
И что самое странное – оба как будто ближе стали друг другу за это время. Но – и возненавидели друг друга ещё сильнее – ибо слишком похожи оказались они.

- Мам, а Орки тут бывают?
- Бывают, - вздохнула Исфин. И зачем она согласилась на это рискованое путешествие? Не сказать, что она по брату не соскучилась – соскучилась, да ещё как! – но ладно бы она одна поехала, а то сына с собой взяла! Он, конечно, неплохо обращается с мечом, но… Какое-то нехорошее предчувствие преследовало её с того самого момента, как они покинули Лес. Ириссэ успокаивала себя, что это не более чем последствия глупого и страшного сна, увиденного ей накануне отъезда, но это помогло мало.
«Нас предал Маэглин из Клана Крота!»
Как нелепо. В Гондолине нет Клана Крота.

- Эх, вот бы папа нас догнал. Ему же, наверное, тоже хочется дядю Тургона увидеть, и Идриль тоже.
- Не думаю. Тургон – Нолдо.
- И что? – Удивился Маэглин.
- Папа не любит Нолдор.
- Но ты же – Голдиэ. – И всё равно он продолжает всё переиначивать на синдарский манер!
- Мы скоро уже будем в Ондолиндэ, а там говорят на Квенья. Не надо каждый раз произносить синдарские слова, если ты знаешь их эквивалент на Квенья. Всё-таки надо уважать хозяев.
- Ага. – Маэглин зевнул. – Как же это всё-таки скучно – все эти проблемы народов и языков! Хорошо хоть, Куздул учить не надо! А папа и его знает!
- Эол вообще многое знает. – Многое, но не всё. Увы, не всё.

- Oroni in Echoriath! – Произнесла Исфин. Маэглин искоса глянул а мать – особой радости в её голосе не было.
- Ты не рада, мам?
- Отчего же? Нет, очень рада. – Но энтузиазма по-прежнему не наблюдалось.
Огонь, Гондолин охвачен пламенем, крики, паника, Эльдар гибнут… «Нас предал Маэглин из Клана Крота!»

«Мне послышалось, или это на самом деле?..»
Нет, действительно, где-то ржала лошадь.
Орхалрох зяпрял ушами. Ржание повторилось. Конь ответил.
«Ирэт? Маэглин? Неужели я почти нагнал вас?» Однако кричать им Эол не стал, опасаясь, что его крик может потревожить камни, или сообщить о местонахождении Эльфов Оркам.

- Мама, ты слышала? Там кто-то есть. – Маэглин указал назад, на выдающуюся в ущелье скалу.
- Слышала. И, боюсь я, это могут оказатья не друзья.
Маэглин положил руку на меч.
- Нет, не стоит. Мы не знаем, кто они и сколько их. Лучше поторопимся в Ондолиндэ, там нам ничего не будет грозить.

- Кто бы это был? – Задумчиво произнёс Маэтор.
- Кем бы они ни были, едут они уверенно, и явно знают, куда. – Ответил Ниндиэн.
- А не задать ли им пару вопросов по этому поводу, а то уж слишком резво они едут, а?
- Ага.

- Daro!
Исфин остановилась и велела сыну сделать то же. Маэглин положил руку на рукоять меча, беспокойно оглядываясь.
- Кто вы и по какому делу идёте этим путём?
От стены ущелья отделилась тень.
Две тени.
- Кто вы по какому делу?.. – Повторил один из Эльфов на Квенья.
Он широко раскрыл глаза, глядя на Ириссэ удивлённо и даже с неким мистическим ужасом.
- Ле… Леди Исфин?!
- Ниндиэн Тиулуссэ?!
Да, это он, Полуванья из Дома Фонтана. Это он помог ей выбраться тогда – лёд разошёлся и волны выплеснулись, раскатились по поверхности, замерзая… Нога поскользнулась и девушка с криком упала в воду. Одежда немедленно намокла, потянула ко дну. Холод, невероятный холод…
- Исфин! Но никто не мог помочь, никто не смел подойти к воде достаточно близко, все боялись поскользнуться и последовать за ней.
- Сестра! – Турондо бросился вперёд, но кто-то схватил его за плечо, останавливая.
- Сестра!
Высокий юноша в одеждах цвета Дома Фонтана бросился на живот, подполз к краю, протянул руки:
- Леди Исфин, держитесь! Дайте мне руку, леди Исфин!
Кто-то ухватил его за ноги, помогая удержаться на скользком льду.
Уже на «берегу», переодетая. На сколько это было возможно, во всё сухое, Исфин наконец узнала, ктоеё спас. Это оказался Ниндиэн Тиулуссэ, и впрямь стройный, как тополь, и смелый юноша, сын единственного Ваньи, кто пошёл с отрядом Тургона в Эндорэ.
- Ниндиэн Тиулуссэ…
Эльфы поклонились.
- А… Кто это?.. – Растерянно спросил Маэглин переводя взгляд с одного на другого.
- Ниндиэн Тиулиссэ из Дома Фонтана, - но поклон был значительно менее глубоким – Полуванья догадался, что этот Эльф имеет какое-то отношение к Госпоже Белой Леди, но какое именно, Ниндиэн даже и не догадывался.
- Маэтор из Дома Древа.
- Маэглин.
- Маэглин Ломион, мой сын. – Сказала Исфин, со странным удовольствием глядя на ошарашенные лица стражей.
- Увы, мы не можем проводить вас… - с искренним сожалением произнёс Ниндиэн. – Надо сторожить проход… Но ведь Вы, леди Исфин, знаете дорогу?
- Знаю, - улыбнулась Ириссэ и тронула коня, махнув сыну рукой, чтобы он следовал за ней.
Ондолиндэ, красивый город, до боли похожий на Тирион. Вот по этому она не смогла жить здесь – слишком сильна была память…
Отчего все смотрят на неё такими глазами? Она что, призрак? Ах, да, они же, наверное, думали, что она умерла! Ну ничего, она жива, и это ещё надолго.
Исфин смеётся и машет руками. Кто-то бежит к ней навстречу – высокий, темноволосый, в белых одеждах…
- Турондо!!!
- Исфин!!! Ты не призрак, ты вернулась?! – Она спрыгивает с лошади и попадает в объятия брата. Он целует её, гладит, пытаясь увериться, что сестра действительно жива.
Потом Исфин попадает в другие руки – Эктэлион, Эгалмот, Глорфиндэль, Морьофиндэ, Мэлиссэ-ми-Виль, Кентановэндэ, Дуилин, Пэнлод, Тасарэ, Мирсикиль…
- Тётя Исфин!
- Итарильдэ!
Ириссэ вырывается из рук Мирсикиля и бросается в объятия племянницы.
- Как ты подросла!
Да, конечно, не так чтобы очень подросла и изменилась, но всё-таки. Похорошела.
Исфин заметила наконец Маэглина – тот стоял в стороне, смущённый… и смотрел на Итарильдэ широко раскрытыми глазами.
- Знакомьтесь: это мой сын Маэглн Ломион.
Турондо, весьма неудачно пытаясь скрыть удивление, представился. Маэглин, неловко и как-то «деревянно» поклонился.
- А эта молодая леди – Итарильдэ, дочь Турондо, - сказала Исфин, лукаво улыбнувшись.
- О, леди! – Маэглин бросился на колено перед девушкой, заставив её покраснеть и позабавив окружающих.
- Позвольте преподнести Вам в дар эти скромные вещицы, - Маэглин протянул Итарильдэ заколку-листочек и кинжал в ножнах, украшенных сапфирами.
- Благодарю Вас! – Ответила девушка, с лёгким удивлением разглядывая кинжал.
Маэглин краснел и запинался. Гм… «Неужто он влюбился в Искорку?!» – Думала Исфин. – «Но ведь он её брат… двоюродный, но всё-таки…»

На ввъезде в город Эола встретили Нолдор, сяющие от счастья. Рады они были, понятное дело, не незнакомому Синде, а возвращению Исфин, которую они давно уже почитали погибшею. Однако узнав, кто он, Гондотлим заулыбались и дали ему провожатых, которые должны были привести его прямо во дворец.
Провожатыми оказались рыжеволосый юноша с ярко-зелёными глазами, с любопытством разглядывающий незнакомца и невысокая, гибкая, как тростинка девочка.
- Ты Синда? – Спросил мальчик. На Синдарине. Отчего-то все, с кем пока встречался Эол, знали этот язык.
- Да.
- У меня мама Тэлэриэ.
Эол улыбнулся, не вполне понимая, при чём тут это.
- Ведь Маэглин Ломион – это твой сын?
- Он – сын госпожи Исфин, - вмешалась девочка, ехавшая на лошади Эола. Она представилась Ниэллэ, колокольчиком и это имя очень шло к её ярко-синим глазам, столь редким среди Нолдор, к коим она, несомненно, принадлежала.
- Ломион? – Удивился Эол. – Впервые слышу. – Ирэт, это значит, что… что ты обижена чем-то, или мне стоило чаще вспоминать твой родной язык?..
- Да. Сын Сумерек.
- Я понимаю Квенью.
- А как Маэглин может быть твоим сыном? – Никак не успокаивалась девочка.
- Ирэт – моя жена.
- Ой…
- Остановитесь! Вы с какой… - Стражник не успел спросить, а юный Полутэлэр уже отвечал:
- Вайвэ, это муж госпожи!!!
Нолдо удивлённо посмотрел на Эола.
- Муж госпожи Исфин?
Эол улыбнулся и поклонился, стараясь, чтобы он не вышел черезчур насмешливым.
- Эол.
- Госпожа Исфин и её сын в обеденном зале.
Гм… Обеденный зал – это уже любопытно. Сколько же народу там обедает, чтобы для этого понадобился целый зал?!
- Я провожу Вас, - выступил вперёд юноша в белых с золотом одеждах. – Моё имя Эвиньятар Олорэа.
«Интересно, отчего эти Голодрим так любят многосложные имена?» - Размышлял Эол, пока его вели по длинным коридорам, столь запутанным, что без провожатого он, наверное, заблудился бы в них.
У входа в зал стояли воины в белых одеждах. «Наверное, это цвет Тургона,» - догадался Эол.
Должно быть, обед был скромным, семейным – в зале сидело лишь с десяток Эльфов.
- Adar! – Радостно воскликнул Маэглин. – И ты приехал!
Ирэт же такой радости не проявляла. То есть, она рада была, конечно, но морщилась от крика сына, как от зубной боли. «Наверное, у них не принято открыто выражать свои чувства.» - С неприязнью подумал Эол. Синдар куда проще.
- Я – Эол из Нан-Элмот, супруг Ирэт Белоснежной, - представился он.
Несколько мгновений Нолдор перерабатывали полученную информацию – соображали, наверное, кто такая Ирэт.
- Очень рад. Я – Тургон, король Гондолина. – Нолдо встал и отвесил гостю поклон. – Для нас большая честь принимать Вас у себя, Эол из Нан-Элмот. Не соизволите ли Вы разделить нашу скромную трапезу?
Эол ответил по возможности учтиво – Тургон вызывал в нём что-то вроде уважения и даже любви, как брат Ирэт, конечно, но всё-таки Синда никак не мог смириться с тем, что Тургон является Голдой.
Эола усадили рядом Ирэт, какой-то напряжённой, натянуто улыбающейся, как будто ей неловко за сына и неожиданно появившегося мужа. По другую сторону от Эола оказался Нолдо очень высокого роста, одетый в белосное.
- Пэнлод, - представился он и сразу вернулся к разговору с Эльфом, сидевшим рядом с ним.
Больше они не заговаривали ни разу за весь обед.
Эол вообще предпочитал молчать и рассматривал своих соседей по столу. Напротив Синды сидел потрясающей красоты Эльда, с длинными тёмными волосами, в венце из серебра с алмазами. Черты лица у него были нежными, совершенными, руки красивыми – но всё-таки он был мужчиной, привычным к мечу. Для бессмертного Эльфа Гондолин был построен не так давно и ещё не успели забыться ни холода Хэлкараксэ, ни солёные брызги прибоя, ни беспощадные Орки.
Привлекли внимание Эола трое – Нолдор в ярко-голубом и пурпуре, и ещё один, смешливый, в зелёных одеждах.
- Нет, Галдор, это не там было, - говорил Нолдо в голубом. Галдор? Значит, всё-таки Синдар тут есть. Отчего-то это сильно обрадовало Эола.
Помимо Ирэт за столом была ещё одна девушка. Очень красивая, с золотыми волосами, чем-то напоминающая Тургона, - да она рядом с ним и сидела. Дочь? – она разговаривала с похожим на неё – наверное, золотом волос, здесь все были в основном брюнетами – Эльдой, а Маэглин смотрел на это хмурый, и даже шутки Эльфа, должно быть, поставившего себе целью развеселить его, не действовали.

Покои, отведённые Эолу, были рядом с покоями Ирэт, но он всё-таки предпочёл придти к ней на ночь.
- Скажи мне, melethril, тебе хорошо тут? – Спросил Эол.
Ирэт не ответила. Она подошла к окну и остановилась там, глядя куда-то вдаль.
Эол обнял её.
- Тебе плохо тут, - это даже не вопрос, это утверждение.
- Это дом моего брата, - прошептала Ирэт.
- Да. Его, но не твой. Так?
- Так, - согласилась Ирэт. – Но он должен стать и моим домом. – Она вздохнула.
- Что за глупости! У тебя есть дом!
- Ты ещё не знаешь… Турондо… Тургон сказал мне, что в целях безопасности он больше никого не выпускает из Гондолина. Так что этот дом должен стать и нашим домом…
- Что-о?!
- Он боится, mell. Он боится вся и всех – Орков, Тёмных, самого Моргота… Он боится их панически. И предательства он тоже боится.
- И, значит, мы – потенциальные предатели?
- Он не говорил такого. Но… Моргот может поймать кого-нибудь, под пыткой узнать местонахождение города… Или – угрожая кому-то, кто тебе дорог – он же тоже так может.
- Да, Ирэт, хорош же твой братец… Доверчив, умён, добр…
- Не говори так, - печально просит Ирэт. – Он просто боится за своих подданных.
- А по мне, так он за свой городок боится и за сокровищницу.
- И за это – тоже. Понимаешь, Эол, ты – Синда, тебе много не понять…
- А, вот оно что!
- Нет, и опять ты не понял.
- Ну хорошо, тогда объясни мне – всю эту церемонность, твоё выражение лица, когда наш сын поприветствовал меня…
- Мы… Нолдор…
- Вы! Вот тут то всё и кроется…
- Неужели ты думал, что я откажусь от своего народа?! Это ничем не изменить!
- Я не на то надеялся. Я надеялся, что в тебе нет всей этой церемонности, всех этих глупостей. Я знаю, что Голодрим считают нас неотёсанными дикарями! Я это прекрасно знаю. Но я не знал, что ты тоже так считаешь. Выходит, что спала ты все эти годы с дикарём, и сын у тебя от дикаря. Прости меня за это маленькое упущение! – И Эол, издевательски поклонившись, вышел.
Он не пошёл в свои покои, а побежал вниз по лестнице, бывшей неподалёку.
- Где выход? – Спросил он у встретившейся ему девицы.
- Там, - она объяснила дорогу и Эол бросился прочь.
- Постойте… - Растерянно произнёс страж.
- А, вы и из дворца выпустить никого не хотите! – зло бросил Эол и исчез в ночи.
Он долго бежал по улицам незнакомого города, и прохожие шарахались от него. Постепенно бег Эола перешёл в шаг, а потом он и вовсе остановился. Увидев неподалёку фонтан, он присел на бортик его и задумался.
«Ну вот. И зачем я обидел Ирэт? Она не виновата в том, что её народ таков! А я её обидел… За что?.. Ну, Голдиэ она, и народ её – Голодрим… Знал ведь, когда женился – и что с того? Жили мы, и никаких ссор не было. О, этот проклятый Гондолин! И зачем только они захотели прийти сюда?!»
Полная луна отражалась в колышущихся водах фонтана.
Послышался смех и звуки флейты. К фонтану вышли трое – двоих из них Эол видел на обеде, третьей же была девушка.
- Нет, ну что за глупости ты говоришь, Эркассэ! – Смеялась девушка.
- Тише, тут кто-то есть! – «Страшным» голосом воскликнул тот, к кому обращалась девушка.
Эльда в венчике с алмазами отнял от губ флейту.
- Arphen Eol! – Воскликнул он на Синдарине. – Вам тоже нравятся ночные прогулки?
Эол промолчал. Знает ведь, что из себя представляет Нан-Элмот, равно как и то, как может относиться к прогулкам в темноте его обитатель.
- О, так это Вы – Эол, муж Белой Госпожи! – Обрадовалась неизвестно чему девушка. – Эктэлион, отчего ты не познакомишь нас?
- О, да! Эта леди – Индиль Алмиэ, моя сестра.
- Очень приятно, леди, - кивнул Эол.
- Расскажите нам о Нан-Элмот, лорд Эол!
Синда дёрнул плечом – ну, ещё не хватало становиться сказочником на потеху Нолдорской девчонке!
- Сегодня я не в настроении, леди Индиль.
- Ну хорошо, не будем неволить Вас! – Улыбнулась девушка. – Эктэлион, ты почему не играешь?
- Дай хоть дух перевести, сестрица! – Засмеялся тот.
Эол попытался встать.
- Нет-нет, не уходите, лорд. – запротестовал Эркассэ. – Это Ваше место, вы первым пришли к этому фонтану! Если Вам неприятно – мы сейчас уйдём.
Эктэлион заиграл. Нежные звуки флейты заставили Эола сесть обратно, очарованного.
Какая же всё это глупость… суета… Я ведь вижу – Ирэт здесь плохо, Гондолин не дом ей… Что мне мешает пойти к Тургону и поговорить с ним?.. Какая же всё это глупость…
И как хороша ночь… Слишком хороша, чтобы отдавать её ссоре… Как пахнут цветы возле фонтана… А на небе – луна. Полная. И звёзды… Ирэт, любимая, зачем мы ссоримся?.. К чему всё это?.. Я ведь люблю тебя, люблю больше всего на свете! Только ты имеешь значение!
Как хорошо… Как хорошо играет это Голда, как хороша ночь… Надо бежать за Ирэт, позвать её сюда, сказать – прости меня. Сказать – скмотри, как хороша эта ночь. Смотри, на небе луна и звёзды, и цветы пахнут, и этот Голда играет…
Эол хотел вскочить и броситься за Исфин, но не мог сдвинуться с места, пока флейта не допела.
- Спасибо, - сказал он удивлённому Эктэлиону, встал и быстро ушёл.
- Чего это он? – Засмеялась Индиль.
А Эркассэ таинственно улыбнулся.
Он понял. Он знал всё, что происходило в душе Синды, пока пела флейта.
- Сыграй нам ещё, - попросил он друга.

Странно, но Эол сразу нашёл дорогу назад. Он пронёсся мимо ошарашенных стражей и, взлетев по лестнице, застучал в дверь Исфин.
- Ирэт, melethril, открой!
Она долго не отзывалась. Когда Исфин наконец открыла, то глаза её были заплаканы, но лицо – бесстрастно и холодно.
- Что Вы хотите, супруг мой? – ледяным голосом спросила она.
- Ирэт, прости! Я люблю тебя! Скорее, побежали! Бежим, а то он уйдёт!
- Кто уйдёт? – вопрошала Исфин, когда Эол тащил её вниз, на улицу – мимо окончательно обалдевших стражников, по улочкам Гондолина…
- Он уйдёт. Я забыл, где был тот фонтан. – вздохнул Эол. Волшебсная сказка пропала и остались простые, ничем не отличимые друг от друга улочки и многочисленные фонтанчики.
- Какой фонтан?
- Там луна отражалась… И там цвели цветы какие-то красивые… А ещё там была Музыка.
- Какая музыка?
- Голда с флейтой.
- Эктэлион? – Улыбнулась Исфин.
- Ну, вроде, да.
Исфин улыбнулась. Эктэлион-флейтист, хороший, милый друг…
- А знаешь, Ирэт, я всё равно тебя люблю. Давай сбежим отсюда, из этого города. В небо. Давай, а? Подпрыгнем – вот так, и полетим!
- Осторожнее! Ты сейчас мне чуть ногу не отдавил со своими прыжками!
Эол серьёзно посмотрел на Исфин, а потом они засмеялись – вместе.
- Я люблю тебя, Ирэт, что бы ни случилось, я всегда буду с тобой! В жизни и в смерти… Как и обещал…
- Я тоже…

На следующий день Эол пришёл к Тургону. Он нашёл короля на площади, где до сих пор велись работы – ограждали обрыв, чтобы кто-нибудь не упал туда ненароком.
- Брат, - ведь они стали братьями – через Ирэт породнились, - брат, отпусти нас. Ирэт плохо здесь. Я вижу. Ей нет дома в мёртвых скалах. Она – дочь леса. Пусть и неродная, но всё-таки дочь. Отпусти.
Тургон вспыхнул:
- Как так?! Это её дом! Она любит его, иначе бы не вернулась! Не сбежала бы из леса!
- Сбежала? Тургон, она не горы твои любит, а тебя, своего брата. Лишь это сподвигло её уехать. И ехала она сюда не на вечное заключение, а в гости.
- Не лги, Синда. Ты держал её в плену, вот она и сбежала.
Эол уставился на него круглыми от удивления глазами.
- Я? Ирэт? Держал в плену? Валар Пресветлые, что ты такое говоришь?! Тургон!
- Мне всё ясно. Я понял всё, как только увидел её лицо, когда ты пришёл.
- Тургон, что ты видел?! Ты ничего не понимаешь, ничего! Ты оскорбляешь меня своими беспочвенными подозрениями! И раз так – то не буду я с тобой как с братом говорить. И скажу я тебе уже как неволящему меня и мою семью оставаться в твоём мёртвом городе: Отпусти нас, Тургон. Отпусти, пока не стало хуже!
- Уходи, Эол. Лучше уйди, пока я в силах сдержаться и закрыть глаза на твои дерзкие слова!
- Я уйду, уйду из твоего города – но вместе с женой и сыном!
- Уходи! Пошёл вон из моего дома!
Эол насмешливо улыбнулся.
- Звереешь? Выгоняешь из своего дома, но не из города? Так-то принимают тут родичей? Так-то дают им воли идти, куда им пожелается!
- Уйди с глаз моих долой, низкорождённый!
- Гм, откуда бы королю Гондолина узнать бранные слова Людей? А ведь не так давно их Финрод обнаружил, утверждая, что эти зверьки – его открытие! Это первое. Второе – я постарше тебя, мальчик. Я родился ещё тогда, когда не было никаких королей и низких сословий. Так что попридержи язык, seldo.
Тургон вскочил и большими шагами подошёл к Эолу.
- Не зли меня, прошу тебя, Синда. Не зли.
- Только когда я добъюсь своего.
- Тогда тебе один путь – вниз, с обрыва!
- Ого! – Засмеялся Эол. – Вот так-так!
- Взять его! – Воскликнул Тургон. Эльфы в белом с алой тесьмой подбежали к Эолу, окружили его.
- Брат! Турондо, lau!
Из-под арки выбежала Ирэт. Площадь немедленно стала наполняться любопытными. И как они только узнали?
- Ты говорил мен дерзкие слова, Эол Тёмный Эльф – второй раз – как удар под дых – и я буду судить тебя королевским судом. Сегодня, после полудня. Скажите всем. Королевский суд не таится от Эльдар! Уведите его в отведённые ему покои и не выпускайте, - обратился Тургон к стражникам.
Эол холодно улыбнулся ему:
- Не в темницу? Отчего же?
- Замолчи, если не хочешь и впрямь попасть туда!

На суд собрался весь город. Среди главных «зрителей» Эол увидел и Эктэлиона с сестрой и Эркассэ. Эктэлион смотрел на Эола с сочувствием, Индиль – с любопытством. Эркассэ же вообще предпочитал не смотреть на него. «Словно знает о чём-то и стыдится этого заранее. – неожиданно подумалось Эолу. – Или жалеет об этом?»
- Я обвиняю тебя, Эол Тёмный Эльф, в оскорбелнии меня неподобающими выражениями.
Ирэт – смотрит на брата, широко раскрыв глаза. Маэглин – тоже.
- Чем он оскорбил тебя, брат?
- Он… я не стану повторять его слов и угроз.
Эол улыбается. Он верит в свою правоту и не может предвидеть будущее. За него предвидят другие. Сердце Исфин неспокойно.
- Дай же и мне высказаться, король!
- Говори.
- Я пришёл к тебе, как к брату, с единственной просьбой – отпустить меня и мою семью в Нан-Элмот, не держать нас здесь. Ты отказал мне и начал оскорблять меня беспочвенными подозрениями. Лишь тогда – заметь, лишь тогда. Когда ты первым оскорбил меня – тогда я позволил себе высказаться.
- И я готов признать, что был неправ, если и ты согласишься сделать то же.
- Я? Признать, что ты, Голда – не тюремщик, который держит меня и мою семью в заточении в мёртвом городе?
Послышался ропот – Гондотлим любят свой город, и любят его куда больше, чем какого-то там Синду.
- Мёртвом городе? В заключении? Что же есть твои леса, тёмные, куда ни один лучик света не проникает! – кричит кто-то.
- Мои леса – дом. – Эол находи глазами крикуна – невысокого Нолдо в ярких оранжево-алых одеждах. – Дом моей семьи и я не заставляю идти с собой тебя. Ты мне там не нужен.
- Хорошо. Тогда спроси свою семью, так ли они рады вернуться в твой «дом». Спроси леди Исфин, и сына своего тоже спроси! – не замолкает Нолдо.
- Спрошу!
Тургон как-то устало смотрит на препирания своего подданного с бунтарём-Синдой.
- Я должен был спросить их ещё раньше, прошу прощения за это упущение. Исфин Ириссэ, сестра, желаешь ли ты уйти со своим супругом обратно в Нан-Элмот.
Уйти? Уйти с Эолом – домой? О, как хорошо было бы! Но если я так скажу – что будет тогда? Отчего так бъётся сердце, словно предчувствуя что-то? Неужели мои слова способны нести зло и гибель кому-то?
Исфин опускает голову.
- Я не отвечу тебе, брат мой. Ты знаешь, что я хочу сказать. А если нет – то тем более нт смысла говорить. Ты всё равно не поймёшь.
- Хорошо, - Тургон печально смотрит на неё – он понял. – А ты, Маэглин, сын моей сестры? Что выбираешь ты?
Маэглин опускает голову, как мать. Он не может глядеть в глаза кому-либо.
Уйти – с отцом и матерью? Это было бы замечательно… Но… Идриль – она уже завладела его сердцем, он не в силах расстаться с ней. Нет, нет, только не это!
- Я остаюсь.
На мгновение все замолкают, в изумлении глядя на него, сына Эола.
А потом…
Ярость. Холодная ярость.
- Так, значит, ты предаёшь меня, мой сын? – Медленно, с расстановкой спрашивает Эол.
Маэглин опускает голову Сердце рвётся на части, но… прекрасная Келебриндал – разве он может уйти отсюда, когда она останется в Гондолине?
Эльфы-стражи переминаются с ноги на ногу, предчувствуя недоброе.
Идиоты.
Резким движением Эол наклоняется и выхватывает из голенища сапога кинжал. Тот самый, что был создан в день рождения его сына.
Нолдор замирают.
- Умри, предатель!
- Нет!!!
Прекрасная моя, любимая, что ты делаешь?! О, если б я мог остановить полёт моего кинжала!!!
- Исфин, нет!!!
Нож втыкается в предплечье прекрасной Нолдиэ, - о, если бы ты надела тот браслет! Ты носила его именно на этом месте, Ирэт!!! - по белоснежному рукаву расплывается красное пятно крови.
Нолдор окружили, схватили Эола. Разом обессилев, тот дал связать себя.
Тургон. Лицо мрачнее тучи.
- Уведите его.

Темница. Здесь сухо, тепло, не морят голодом, но она страшнее, чем Морготовы подземелья. Пыткой здесь – отчаяние.
Клинок был смазан ядом. От него нет противоядия.
Светлый луч в моей жизни, она – умрёт?
Да.

Эол не удивился, когда за ним пришли и повели на суд.
Тургон. Глаза полны боли и гнева.
Маэглин. Боль и что-то совсем неизвестное во взгляде. Какое-то отчуждение.
Идриль. Слёзы в ярко-голубых глазах. Ей тоже больно?
Боль и гнев окружающих Эльдар.
Боль и гнев.
Но разве могут они сравниться с моей болью, с моим гневом? Разве потерять сестру, мать, тётку – не бельнее, чем убить жену?! Любимую, прекрасную, единственную… разве ваш гнев, Нолдор, Синдар из Нэвраста, - разве ваш гнев может что-то значить по сравнению с моим? С гневом того, чей сын отрёкся от него?! Нет, Эльдар, не может.
- Смерть, - доносится голос Тургона. В нём всё: боль, гнев, отчаяние и бесконечная усталость…
Смерть?
Уйти – за ней?
Да.
Но когда подводят к краю утёса, когда подталкивают в спину – одни пряча глаза, другие – напротив, с ненавистью во взгляде – разве можно смириться? И не жить хочется, а…
Почему они заставляли меня остаться?! Зачем им надо было это?
Почему, Маэглин, почему ты отступился от меня, от своего отца? Я не перекладываю свою вину на других, я просто не в силах понять вас.
Вот он, стоит, опустив глаза, рядом с Идрилью, Тургоновой дочкой. Разве он не понимает, что она не будет любить его никогда?
И сам из груди рвётся крик:
- Будте вы прокляты, Нолдор! И ты будь проклят, сын мой, предатель! Не будет тебе счастья и ты умрёшь так же, как я!
Идриль закрывает лицо руками.
Маэглин вскидывает голову.
- Будь ты проклят, предатель. – И шаг назад. За спиной – пустота.
В последний миг глаза отца и сына встречаются.
«Прости меня…»
Кто – кому?
Прости меня,Ирэт.
Я иду к тебе просить прощения.
Эльфы потрясённо молчали, глядя на край обрыва, куда шагнул Эол.
Идриль отошла от Маэглина и с ужасом глядела теперь на Полусинду, стоя возле Галдора.
Маэглин подошёл к краю пропасти.
За что?..
- Идём, сын мой, - тихо сказал Тургон. – Я… понимаю, что ты сейчас чувствуешь.
Нет. Не понимаешь. Но… чья вина, что отец столь несдержан? Чья вина, что я – предатель? Моя.
Подошёл Салгант, взял за руку. Маэглин отозвался слабым пожатием пальцев. Всё-таки Салгант – его друг.

Объявили траур. Все скорбели об утере Исфин. Никто, кроме Маэглина и ещё нескольких Эльфов не посвящали траур Эолу.

(продолжение следует)

Война оказалась совсем не такой, какой она представлялась молодым воинам. Даже взрослые Эльдар не думали, что бывает столько крови!
Фингон погиб… Маэглин видел смерть Хуора. Танонарэ пал, захватив с собой множество врагов. Нореллон тоже погиб с честью.

Лицо мужчины закрывал шлем. Чёрный, как и весь его доспех. У воинов Клана Крота – такие же, вернее, очень похожие. Цветом. Нэнвэлдэ не сразу поняла, что случилось, отчего два Тёмных бъются между собой. Шлем, обитый мехом крота, откатился в сторону. Длинные чёрные волосы рассыпались по плечам Эльфа.
- Маэглин, - прошептала девушка.

Он уже почти смирился со смертью. Жаль было только, что он так и не объяснился с Идрэн.
Чёрная молния метнулась вперёд. Тяжёлая секира обрушилась на Тёмного. Истошный женский крик «Mahta Noldare!»…
О, Нэнвэлдэ, благодарю тебя! Я обязан тебе всем!
Но… Секира тяжела… Девичьи руки, хоть и привыкшие к тяжёлой работе, поднимают её медленно, мучительно медленно… Тёмный, истекая кровью – в плече его глубокая рана, заносит меч и, увернувшись от секиры, пробивает доспех и вонзает меч в тело девушки, изо всех сил…
Потом он падает.
А Нэнвэлдэ… Неужели это тело, пронзённое чёрным мечём – и есть влюблённая Нолдиэ, некогда бывшая горничной во дворце короля?! Как же так?..
- Нэнвэлдэ, ты меня слышишь?! Не умирай, пожалуйста! – Маэглин бросается на колени перед девушкой, стаскивает с неё шлем, прижимает рыжеволосую голову к груди… - Не умирай, прошу тебя!
- Я… умру. А ты живи, Маэглин. Живи. Счастья тебе… Только… соври мне напоследок – скажи, что ты меня любишь… Я не хочу умереть ничьей. Пусть я буду твоей… Прошу…
Как можно соврать умирающей, пусть она и сама об этом попросила?! Невозможно! Но глаза Нэнвэлдэ смотрят с такой надеждой…
- Прошу тебя… Скажи…
- Я люблю тебя, Нэнвэлдэ, - шепчет Маэглин, наклоняясь к самому лицу девушки.
Как сестру.
- Поцелуй меня… пожалуйста…
Маэглин покорно целует холодные губы.
- Хорошо… Теперь я счастлива… Namarie… ar… cuio, vanimelda…
Лицо девушки исказилось. Валар Великие, до чего же велика была её боль! Как она её не чувствовала раньше?! О, если бы забрать себе хоть часть боли умирающей за него!
Нэнвэлдэ умерла быстро.
Позади послышался стон. Маэглин резко обернулся.
- Ты! Ты убил её!!! – со злобой закричал он.
Тёмный посмотрел на лицо мёртвой Нэнвэлдэ.
- Таэрэ, - с каким-то удивлением произнёс он и принял удар Ангуирела, окончивший его жизнь.

В той битве Маэглин был страшен. Враги бежали перед ним, Полусинда казался им олицетворением ярости.

Бежали.
Бежали!!!
Они бежали с поля боя, словно трусы!
Или – нет? Или – это было отступление, вызванное необходимостью сохранить силы для будущих войн?
Когда они вернулись в Гондолин, город погрузился в пучины отчаяния. Многие, очень многие не вернулись с войны.
Дом Столпа погиб почти весь. Эктэлион, узнав об этом, едва не лишился разума – «Эркассэ предчувствовал свою смерть, - повторял он, - Он предчувствовал свою гибель. Зачем, зачем мы вышли на бой?! Зачем лучший друг мой пошёл туда?!» Индиль тоже надела траурные одежды некрашеного льна – глава Дома Столпа был её возлюбленным.
Остатки Эльдар этого Дома – в основном женщины, – присоединились к Дому Белой Башни, потерявшему более трёх четвертей своих воинов. Пэнлод, бывший сыном брата отца Эркассэ, скорбел о потере его, пожалуй, едва ли не больше, чем о гибели своих воинов. Маэглин никогда бы раньше не поверил, что этот огромного роста суровый воин- Нолдо способен плакать. Но – сам увидел.
Во всём Гондолине едва ли можно было найти дом, где не поселилось бы горе по погибшим – отцы, братья, сыновья, а порой и дочери погибли в той битве.

- Горька судьба Гондотлим, - сказал Хьеллэ. Они, четверо друзей, сидели в тени, у самого провала шахты, где раньше добывали топазы. Они любили это место. Только раньше их было шестеро – пятеро мужчин и девушка. Но Нэнвэлдэ погибла, защищая Маэглина, Самно был убит Балрогом, тем же, что убил Нареллона, прежнего вождя Дома Золотого Цветка – тогда ало-чёрное чудовище носилось по всему полю, сея ужас, как бы походя, невзначай, убивая Эльдар и Эдайн В свалке битвы сминаются чёткие ряды воинств разных Домов – и Самно оказался рядом с Нареллоном. Балрог убил обоих.
- Мы слишком долго сидели тут в безопасности, - отозвался Торон-на-Тинко, крутя в руках какой-то камешек. – Если бы мы выступили раньше…
- Если бы мы выступили раньше, нас бы перебили на месте. – Отрезал Хэлькарин. – Или даже нет – Моринготто сам пришёл бы в наш город, когда мы спали бы сладким сном. Не стоит забывать, что наши семьи были бы вынуждены жить в постоянном страхе перед нападением Врага, разведай он местонахождение нашего города. Ме и так живём слишком близко к нему.
Маэглин был целиком и полностью с ним согласен. Враг хитёр и неизвестно, что вздумается сделать в следующий миг.
- Многие погибли потому что мы отвыкли воевать и оказались не готовы, - продолжал гнуть свою линию Варнэр.
Хэлькарин улыбнулся, как улыбаются, когда маленькие дети говорят какие-то глупости, полагая себя взрослыми и серьёзными.
- А ты думаешь, что остальные были готовы к этому побоищу – да нас же просто перебили, подобно скоту на мясо!
- Ну, уж Феаноринги-то точно были готовы, они постоянно с кем-то грызутся из-за Камней, - едко заметил Маэглин.
Хэлькарин покачал головой.
- На сколько мне известно, Феанариони оказались преданы, так что им досталось посильнее, чем нам, особенно Нэльофинвэ Майтимо.
- Кто их предал?
- Младшие Дети.
- Неразумные Дети, стоит отметить, - усмехнулся Маэглин. – Или они не понимают, что служить Врагу нельзя, не умерев и не превратившись в ходячие трупы, ведомые его волей? Или они рассчитывали на что-то иное?
- Мы мало что знаем о Последышах. В общем-то, если не считать тех, кого мы встретили на войне, мы видели лишь тех детей, как их там зовут?
- Хурин и Хуор.
- А, ну да. Атандил знал о них куда больше – и что же? Он погиб, решившись помочь одному из них.
- Не стоит судить его за это! Один из Сильмарилей был спасён!
- Я и не сужу его за это, - Хэлькарин удивлённо посмотрел на Варнэра. – Я всего лишь хочу сказать, что погиб единственный из Эльдар, кто был способен понять этот чудной народец. И не нам знать, на что рассчитывали эти предатели, нанося Майтироссэ удар в спину.
Торон-на-Тинко поднялся с камня, на котором сидел.
- Знаете, я ничего не знаю об этих существах, да и, признаться, не очень-то и хочу знать. Лучше бы кто-нибудь спел что-нибудь, а то совсем тоскливо.
- Самно сыграл бы на своей флейте, - печально вздохнул Хьеллэ. – А Нэнвэлдэ спела бы…
Маэглин пнул какой-то камешек. Лучше бы не вспоминал Варнэр о ней. И так воспоминания постоянно тревожат сердце и на душе остался шрам.
- Пойдёмте в город.
- Там все в трауре. Я с трудом от слёз удерживаюсь. Нет, здесь хоть ничего не напоминает о… - Хьеллэ запнулся, не желая сказать: «погибших». – о них.
- Во дворце тоже горе. Слушай, Хэлькарин, можно я у тебя поживу? – оернулся к другу Маэглин. – Тяжело…
Нолдо кивнул.
- А завтра на работу. Скажите об этом ребятам. Лучшее лекарство от тяжёлых воспоминаний – работать до изнеможения. Мы давно на Западные Склоны не наведывались. Там как раз и подновить кое-что надо будет, подпорки новые поставить – те-то уж, наверное, подгнивать начнут скоро.

Накануне Ност-на-Лотион у Маэглина было неспокойно на сердце. Как будто кто-то злой и несущий ему горе приближался к городу. Но это был не Враг – Эльф чувствовал это. Это был тот, кто должен принести страдания лишь ему. Маэглину Ломиону – и никому больше.
Музыканты играли и пели, было много танцев и смеха, девушки и юноши дарили друг другу венки из первоцветов…
Маэглин не любил больших скоплений народа, но был вынужден как племянник короля присутствовать на празднике. Тургон сказал – «чтобы веселья не портил» и засмеялся. Неужели он не понимает, как тяжко находится рядом с Идрилью, когда сердце бешено стучит от одного её голоса и не сметь от смущения поднять глаза при её приближении?!
Наконец Маэглину удалось отойти в сторону от короля и его прекрасной дочери и он отправился бродить по улицам, ища где побезлюднее.
У одного из фонтанов сидела девушка в траурных одеяниях. Полусинда не успел даже удивиться, кто это носит траур в праздник, как девушка обернулась на его шаги. - Индиль? – удивился он, с лёгким трудом вспоминая имя сестры главы Дома Фонтана, некогда блиставшей в свете, а теперь уподобившейся Ниэнне в её вечной скорби. – Почему ты не… не веселишься?
- Что веселиться, когда беда пришла? – ответила Эльдиэ.
- Ты о чём?
- А ты не помнишь? Всего двадцать три года прошло.
Всё о том же. Всё о том же! Ну сколько можно бередить свои и чужие раны, с таким трудом зажившие?! Немудрено, что Ньерэ – так звали теперь за глаза прежнюю Алмиэ избегали.
Её пытались отдать бардам, чтобы те исцелили её душу, но она сама сопротивлялась, равно как и её семья, считавшая, что нельзя исцелить ту, что считает своим призванием напоминать остальным о забытом. Правда, не смотря ни на что Ньерэ щадила брата и без того слишком часто вспоминавшего о погибшем вожде Дома Столпа и никогда не заговаривала с ним ни о чём – о печальном – не хотела его тревожить, о весёлом – не могла.
Наверное, хорошо, что она укрылась здесь, куда почти не доносится шум праздника и куда почти не заглядывают весёлые Гондотлим. Хорошо, потому что они не мешают ей – а она не портит им настроения.
Но всё равно Маэглину стало жаль её. Он никогда не судил о состоянии духа других – не бард и не целитель, но и ему было ясно – девушка не в себе. Полусинде вдруг захотелось сделать ей что-то хорошее.
- Подожди меня здесь. – попросил он и побежал на луг, где сейчас цвели цветы и Эльдар собирали их для венков и букетов.
- Смотрите-ка, Маэглин плетёт венок! – Воскликнула какая-то девушка, которую Маэглин, кажется, видел пару раз во дворце, но вот кто она – горничная и высокопоставленная особа, Полусинда никак не мог вспомнить. Или он её не во дворце встречал? Так или иначе, она его знала.
- Маэглин, кто же сия счастливица? – вскричали её подруги, окружая его.
- Клянусь, это Итарильдэ! – воскликнула Нолдиэ с сапфировыми глазами.
- Не клянись, - попытался урезонить её Маэглин, невольно краснея.
- Нет, это она, правда?
- А давайте поможем Маэглину! – предложила та девушка, которая первой его узнала. – Ему, должно быть, привычнее цветы из недр земли, а не с её поверхности!
Девушки бросились собирать цветы.
Вот и повод. Так тяжело подойти и протянуть венок самому, но вот – не отвертеться. Просто же? Просто. А если она и против – то не так обидно – не сам подошёл, тебя заставили. Соглашайся, трус!
Но что-то в Маэглине воспротивилось этому и он, не сорвав и цветка, крадучись, и прячась от девушек, как от врагов каких, убежал в город.
- Cundu Маэглин! – из-за угла вылетел Тарвилья, один из капитанов Королевского Дома. – Представляете себе! Воронвэ вернулся! И с ним пришёл какой-то Человек и он назвался сыном Хуора! Помните, тот мальчик…
- Ты о чём? – удивился Маэглин. – кто-то проник в наш город? Орлы не прилетали.
- Он по земле, пешком пришёл! Его привёл Воронвэ, сын Аранвэ! – странно… Неужели мореходы возвращаются? – Воронвэ один выжил! А всё для того, чтобы он привёл к нам этого Человека, такова воля Ульмо!
«Гм… Это интересно… Значит, мореходы Семи кораблей не достигли Амана? И что же? Получается, все погибли?! Страшная участь!» Маэглин содрогнулся, он всегда боялся глубины и, с тех пор как увидел Балрогов, пожаров.
А это Человек? Отчего-то сердце сжалось, предчувствуя что-то. Ощущение близящейся беды вновь вернулось к Маэглину.
- Король не звал меня? – быстро спросил он.
Тарвилья покачал головой.
- Хорошо. Если я вдруг понадоблюсь – я там, - Полусинда махнул по направлению к тихим улочкам, куда не достигали толпы веселящихся.
- Ладно. Я тогда побежал, остальным расскажу.
Маэглин улыбнулся – вроде и не маленький уже, и на войне был – а всё равно ведёт себя как ребёнок!
Уже приблизившись к месту, где ждала его Индиль, Маэглин вдруг вспомнил что так и не сплёл для неё венок. Впрочем, может, оно и к лучшему.Венок – символ любви, а он не любил её. Да и не его венок нужен Ньерэ, а тот, кто мог сплести такой венок, лежит на поле последней битвы.
Он откинул назад прядь тяжёлых иссиня-чёрных, как металл, созданный его отцом, волос и вдруг вспомнил, что он мог подарить девушке.
- Ньерэ… Ой, прости, Индиль, - позвал он.
Нолдиэ обернулась. На её бледном измученном лице отразилось какое-то подобие улыбки.
- Ньерэ? Да, ты прав. Эссэ теркенье. Спасибо, - серьёзно сказала она.
- Не я придумал это.
- Но первым сказал в лицо ты. Зови меня теперь этим именем, пожалуйста.
- Хорошо. Ньерэ, я принёс тебе подарок. – он снял с шеи медальон – кристалл хрусталя с чёрными иглами рутила внутри. – Это носил мой отец. Перед смертью он снял его.
- Эол? Я помню его. – девушка приняла камень.
- Это не Тьма и не стоило ему расставаться с камнем. Это – знак скорби. Горечи утрат и прозрачных слёз. – медленно проговорила Ньерэ. А вот на тебе – знак беды. Горя. И – радости.
Маэглин в замешательстве сжал в руке кристалл, ощущая острые грани сквозь тонкую ткань рубахи.
- Отец подарил мне его.
- Тогда носи его. Иначе будет хуже.
Девушка замолчала. Потом она вскинула голову.
- Тебя ищут. Иди к королю. Спасибо тебе за камень.
- Спасибо за совет, - отозвался Маэглин и спешно зашагал во дворец.

В комнате позади тронного зала – Тургон не любил излишней церемонности, - уже собрались главы почти всех Домов, не хватало только Маэглина и Дуилина. Вождь Клана Крота встретился с главой Дома Ласточки на лестнице и в зал они вошли вместе.
Маэглин сел на своё место по левую руку от короля, как его старший советник. По правую руку сидели гости – высокого роста юноша, явно прошедший долгий путь и очень похожий на Хуора и Воронвэ-мореход.
Тургон оглядел комнату – все были на месте и приготовились слушать. - Это Туор, сын Хуора, принёсший нам вести от самого Ульмо и Воронвэ, единственный выживший мореход с наших кораблей. Это скорбное известие, но об этом позже. Я призвал вас сюда, чтобы решить, стоит ли последовать совету Ульмо, или же нет. Повтори свои слова, пожалуйста, Туор. – Обратился он к Человеку.
Юноша явно чувствовал себя не в своей тарелке, однако набрался храбрости и заговорил. Впрочем, по мере того, как он говорил, его голос креп и становился величественней и внушительней.
- Тот, что играет чудные мелодии в Бездне, кому ведомы помыслы Эльфов и Людей, повелел мне сказать тебе, что близятся Дни Избавления. Слухи о жилище вашем и вашем холме, что стоит на страже пред злобой Мелькора, достигли ушей Ульмо, и он возрадовался; но сердце его исполнено гнева, ибо зрит он Нолдор в рабстве и Людей в скитаниях; ибо Мелькор запер их в Краю Теней за железными горами. И потому привели меня сюда тайным путем, дабы повелеть тебе преумножить воинство твое и готовиться к битве, ибо время приспело. Но если не отважишься ты ныне, Орки и Тёмные Люди будут жить вечно, и в конце концов овладеют почти всеми горами Земли, и вовек не перестанут грозить и Эльфам, и Людям, даже если Валар смогут иным путем освободить Нолдор; если же ты доверишься ныне Валар, то падёт Тьма, хоть и будет та битва ужасна, и владычество Мелькора обратится в ничто. В ином же случае, если вы не в силах сражаться, то покиньте же свою крепость и уйдите к Морю, ибо Мелькор уже начал прозревать, где находится Ондолиндэ.2
Он замолчал и сел на своё место.
- Что вы скажете? – Тургон обвёл присутствующих взглядом, подолгу задерживаясь на каждом.
Первым взял слово Галдор.
- Я полагаю, что стоит прислушаться к словам юноши. Стоило бы задуматься о вооружении, ибо прежняя битва, я полагаю, была хорошим уроком всем нам. «Да что ж это такое?! Почему им всем так нравится ранить напоминанием о той битве?!» - в раздражении подумал Маэглин.
- Новая война? – поморщился Пэнлод. – Я думаю, одной нам уже хватило.
- А ты предлагаешь сидеть и ждать, когда наконец Моргот сам не узнает о нас и не ударит первым? – вскинулся Рог, новый вождь Дома Молотов Гнева.
- Рог, зря ты так кипятишься, - Маэглин с лёгким удивлением услышал собственный голос, отчего-то похожий на голос Хэлькарина, когда тот разъяснял Хьеллэ и Торон-на-Тинко ошибочность их точки зрения. – Если мы ударим первыми, то… Неизвестно ещё, каковы его силы – Враг легко справился с объединёнными силами Нолдор в последней битве, а если он обратит все свои силы против нас…
- Мы слишком долго ждали! – вскочил лорд Дома Золотого Цветка. – Если бы мы ударили раньше, то…
- Если я не ошибаюсь, сейчас речь идёт не о том, что было бы, если бы что-то сделали раньше, а о том, что нам следует сделать сейчас, - холодно сказал Пэнлод.
Глорфиндэль залился краской и сел на своё место.
- Я за то, чтобы улучшить дозоры и скрыть ве тропы, что могут вести к нам из внешнего мира, - сказал Дуилин.
- Надо быть готовыми ко всему. Но воевать… Если этого можно избежать – то я предпочёл бы не лезть на рожон, - так, кажется, Люди зовут это? – повернулся Эгалмот к Туору. Тот в смущении кивнул.
- Я того же мнения, что и лорд Дома Небесной Дуги, - согласно кивнул Эктэлион.
Все, кроме разве что Рога, подумав, согласились с ними.
- А всё-таки лучше бы ударить первыми, - настаивал глава Дома Молотов Гнева.
- Рог, не надо, - Эктэлион тоскливо посмотрел на него. – Пожалуйста, не надо…
И Рог смирился.
- Ну хорошо, а кто предпочтёт покинуть город?
Эльдар покачали головами.
Нехорошее ощущение… словно это решение принесёт нам много горя… Ой, как же хочется вернуться домой, в Нан-Элмот, где жизнь так тиха и спокойна… Куда не долетают ветры бурь…
- Хорошо. Это ваше окончательное решение? Тогда вы можете идти. И предупредите своих воинов. Мы усиливаем защиту.
Лорды Домов встали и, дружно поклонившись королю, вышли из комнаты.
- А всё-таки надо бы… - Рог замолчал.
- Не надо, - Эктэлион утомлённо прикрыл глаза. – Прошу тебя, Рог, не напоминай. Неужели тебе так легко далась та война?!
- Ладно, не надо вспоминать об этом. – Между ними встал Галдор. – Сегодня праздник. Пойдёмте на Гар Айнион, там сейчас веселее всего. А завтра займёмся учениями.
- Хорошая мысль, - улыбнулся Дуилин. – Эктэлион, не надо грустить. Сегодня Ност-на-Лотион! Идём! Тем более что я готов побиться об заклад – не одна девушка сейчас тоскует от того, что не может вручить тебе венок!
Из дворца они вышли все вместе, а потом разошлись в разные стороны.
Маэглин и Эктэлион – так уж само вышло, пошли прочь от празднующих, а остальные направились к Гар Айнион.
Некоторое время Эльфы шли молча.
- Зачем они затеяли этот разговор сегодня? – спросил Эктэлион в пространство. – Неужели нельзя было отложить до завтрашнего дня?!
- Видимо нельзя. – Отозвался Маэглин, глядя под ноги. – Почему, правда, мне неясно. Всё равно Враг не сейчас появится.
Лорд Дома Фонтана замолчал, поднял голову, глядя в безоблачное небо над своей головой.
- А споткнуться Вы не боитесь, лорд Эктэлион? – Послышался девичий голосок и стайка Эльфиек окружила его – Маэглин с лёгкой улыбкой отступил в сторону, предпочитая наблюдать со стороны, а не участвовать в этом безумии.
Девушки щебетали на разные голоса. Эктэлион, поначалу печальный, потихоньку преобразился – и стало ясно, что девицы ценят в нём не только необыкновенную красоту, но и замечательное умение общаться с представительницами слабого пола, превосходное чувство юмора и… было в нём ещё что-то такое, чему Маэглин не мог подобрать названия.
«Взятого в плен» Эктэлиона потащили в центр города, туда, где весельем искрились, казалось, самые камни мостовой. Не отдавая себе в этом отчёта, Маэглин пошёл за ними.
На центральной площади звучала громкая музыка, пестрели наряды Эльфов, какая-то девушка пела:
- Ondolinde, almie Ondolinde, ni meleletha le…3
- Маэглин, привет! – какой-то рыжеволосый Нолдо рванул к главе Клана Крота с кувшином в одной руке и бокалом в другой.
- Поч-чему ты не пьёшь и не веселишься? – очевидно, сам он и пил, и веселился в полную меру – язык у него уже заплетался, а движения были далеки от чёткости и точности.
- Не хочу.
- Не, так не пойдёт, - Нолдо покачал у Маэглина пальцем перед глазами, а потом протянул кувшин. – Ты грустный. Пей.
- Гм, а с каких пор мы перешли с Вами на «ты»? И… я не имею чести помнить Ваше имя, не могли бы Вы мне его напомнить?
Нолдо задумался, отхлёбывая вино прямо из кувшина.
- Да я и сам не помню, - наконец признался он. – Вроде бы мы встречались… А имя… - он наморщил лоб.
- Наролоксэ! Ну что мне с тобой делать?! Куда ты опять убежал?! – послышался женский голос и из толпы выскользнула маленькая хрупкая девушка с такими же, как у подвыпившего Нолдо, огненного цвета волосами.
- О! – обрадовался Нолдо. – Это я.
- Toronya, ты пьян! – скривилась Эльдиэ. – Пойдём домой.
- Но я не хочу, - ответил Нолдо заплетающимся языком. – И я не пьян.
- Он выпивает по праздникам, - не слушая брата, сказала Эльдиэ Маэглину. – Редко, конечно, но случается… Но до такой степени он напился впервые! – девушка возмущённо посмотрела на Нолдо, уже не утруждающего себя тем, чтобы наливать вино в бокал. – Он Вас не потревожил?
- Да нет, не очень, - покачал головй Маэглин.
- Наролоксэ, пойдём домой! – девушка решительно ухватила братца за рукав и потянула за собой. Это выглядело довольно забавно, если учесть, что тот превышал её ростом, по меньшей мере, на две головы.
- Н-не надо так со мной, Сириль, я уже совершеннолетний. Оставь меня. Н-нам с Маэглином в-весело.
- Позвольте, я помогу Вам, леди…? – Маэглин замолчал, зная, что «Сириль» вполне может оказаться именем для домашних и не желал оскорблять девушку.
- Урэсириэ.
- Леди Урэсириэ. Так позволите?
Девушка колебалась, не желая вмешивать постороннего во внутрисемейные дела, а потом кивнула:
- Да, пожалуйста, если Вас не затруднит.
- Наролоксэ, пойдём к тебе домой. Тут шумно, неудобно. Там выпьем, поговорим…
Нолдо задумался. Наконец он кивнул:
- Идём. Урэсириэ с братом жили недалеко от площади.
- Спасибо Вам, лорд Маэглин, - девушка остаовилась на пороге, но брат её тянул Маэглина в дом.
- Пошли, выпьем, сам говорил…
Урэсириэ возвела глаза к небу.
Маэглин, бывший примерно одного роста с Нолдо, крепко обхватил его рукой на всякий случай и вошёл вслед за девушкой в дом.
- Его надо уложить спать, по-моему, он уже чуть не спит, - сказал Полусинда.
- Н-нет-нет, я не сплю! – воспротивился Наролоксэ.
- А по-моему, спишь.
- Сплю. – вдруг неожиданно легко согласился Нолдо.
Вдвоём Урэсириэ и Маэглин раздели Наролоксэ, отобрав попутно практически пустой кувшин и уложили в кровать.
- Спасибо Вам, - ещё раз сказала девушка, когда они с Маэглином вышли из комнаты Эльфа. – Раз Вы мне так помогли, я хочу пригласить Вас на ужин.
- Да нет, что Вы! – попытася отказаться Маэглин.
- Нет, я прошу Вас.

За ужином они оба молчали. Урэсириэ смотрела в окно, за которым сгущались сумерки и явно хотела что-то сказать, но почему-то не говорила.
- Знаете, отчего он стал пить?.. – наконец произнесла она.
Маэглин молча покачал головой.
- Наш отец погиб в той войне… А мама умерла ещё раньше, давно, так что он её почти не помнит. Помню только я. Но дело не в маме. Папа погиб на той ужасной войне, - не надо было называть её. Война, в которой участвовали Гондотлим, была только одна. – Но погиб не только он. Ещё у Наролоксэ была девушка. Невеста. Они готовились к свадьбе и на войну пошли вместе. Ну, что случилось, Вы, наверное, поняли…
Девушка замолчала, глядя в свой бокал.
- Наролоксэ молчит. Он гордый, никогда не признается в том. Что всё это – из-за смерти папы и Тьельпалквэ. А я просто знаю это. Теперь Вы не будете судить так строго? – Урэсириэ подняла голову, посмотрела на Маэглина.
- Я и не судил. Я никого не сужу, если не знаю причин, побудивших его сделать что-то, - ответил Полусинда.
- Лорд Маэглин… У меня к Вам две просьбы… Можно я перейду в Ваш Дом?
Что-то внутри Маэглина вздрогнуло. Не надо… Девушкам не место в шахтах!!!
- Я не могу…
- Прошу Вас, лорд! Вы, должно быть, думаете, что я неверна своему лорду… Но у меня нет Дома. Я отошла от Дома Молотов Гнева сразу по возвращении брата… Да и не воительница я… А они, хоть и кузнецами кажутся, - воины.
Маэглин промолчал.
- Прошу Вас. Я не слабая девушка, я работала в кузне!
- Хорошо.
Девушка соскочила со своего мета и упала перед Маэглином на колено.
- Какова клятва вашего Дома?
- Сегодня я, Урэсириэ, дочь…
- Сегодня я, Урэсириэ, дочь Аулэанга, приношу клятву в верности моему Клану, Клану Крота. Я приношу клятву святую в том, что словно крот готова я вгрызаться в великое тело Арды, беря от неё лишь то, что сама она подаёт, лишнего же не трогая. Я клянусь беречь честь Земли от тех, кто посягает на её сокровища против воли её. Я клянусь следовать за Кланом своим в глубь недр земных за милостью Аулэ. Я клянусь беречь честь также и Клана своего, и братьев и сестёр своих, я клянусь не поднимать оружие неправедно на обитателя поверхности либо недр земных, но на войне справедливой бить врагов без пощады. Пусть услышат эту клятву Эру, Отец наш и Арда Великая, и Аулэ, Отец руд и камней всяческих, и браья и сёстры мои!
- Сегодня же ты, Урэсириэ, дочь Аулэанга, входишь в наш Клан, приносишь великую клятву в верности нам и Арде, и Аулэ, создателю камней и металлов земных и я, Маэглин, сын Эола, принимаю её. Пусть свидителями того будут Отец наш, Эру Илуватар и Мать-Арда, и Аулэ, и братья и сёстры твои и мои, Урэсириэ, дочь Аулэанга из Клана Крота!
Девушка коснулась губами руки Маэглина и он запечатлел на её лбу отцовский поцелуй.
- И… Зовите меня просто – Сириль, - попросила она Маэглина. И добавила: - Лорд и названный отец мой.
- Сириль! – в дверях стоял Норэлоксэ. Совершенно трезвый.
Девушка не ответила.
- Сириль, отчего ты не позвала меня? – спросил он, с каким-то детским удивлением глядя на старшую сестру. – И я, Норэлэксэ, сын Аулэанга, приношу сегодня эту клятву...

(продолжение следует)

- Ты какой-то странный, Маэглин. Ничему не радуешься, и вообще ходишь, как в воду опущенный, - сказал как-то Хьеллэ.
- Ты как будто боишься чего-то, - поддержала его Сириль.
- Да нет, почему же!
- Нет, ты чего-то боишься. И когда Норэлоксэ рассказал о том, что Итарильдэ на всякий случай решила прорыть тайный ход, ты как будто испугался чего-то.
- Тайна всегда может оказаться опасной. Враг вполне может оказаться хитрее, чем мы думаем.
- Маэглин?
- Что?
- Ты что-то недоговариваешь, - Хэлькарин внимательно посмотрел на друга.
- Я ничего не таю от вас, - «кроме того, что вам знать не стоит.»
- Так ли? – Торон-на-Тинко заглянул ему в глаза. Маэглин не отвёл взгляда.
«Пойми, друг, есть то, что вам знать не стоит. Я – предатель. Если и вы узнаете об этом, то и сами станете предателями, если не отведёте меня к королю. А вы этого не сделаете. Поэтому я ничего вам не скажу.»
Кажется, они всё-таки что-то поняли. Но Маэглин предпочитал молчать.

Ност-на-Лотион. Пятнадцать лет назад в Гондолин пришёл Туор. Ност-на-Лотион. Звучит, как слова проклятия на неведомом языке. День моего горя, моего траура – Ност-на-Лотион.
Пройдёт ещё сколько-то дней и наступит день, о котором говорил Враг. Нет. Уже не Враг. Хозяин. Поработитель.
В праздник Ност-на-Лотион Маэглин наконец решил, что надо открыться друзьям. С тайной надеждой, что они выдадут его королю. И с ещё глубже затаённым желанием, чтобы они не выдавали его, дали ему последнюю надежду заполучить Идрэн… Впрочем, едва ли эта надежда ещё жива. Так, одно слово только. А за ним – ничего.
Но он ничего не сказал им в праздник. Трус. Он боялся лишиться – чего? Их дружбы. Вот чем он дорожил едва ли не больше, чем мечтами об Идрили.

Пришёл день и вы перед моим троном. Чего вы желаете, не разлучённые ни в жизни, ни в смерти?
Жизни.
Ты полагаешь, что хочешь вернуться назад, туда, где твоё прежнее имя покрыто позором?
Хочу. Ты можешь заглянуть в мою душу, Владыка Судеб. Впрочем, о чём я? Моя душа – это я. Вот я перед тобой, лишённый оболочек тела, видный тебе насквозь, как прозрачнейший кристалл. Ты легко можешь видеть…
Я вижу. А ты, Эльдиэ, погибшая за любовь? Чего хочешь ты?
Быть рядом с моим мужем. Всегда и везде. Даже Там.
Там. Когда-то этим словом вы звали то, что теперь для вас – Здесь. И многое изменилось?
Тебе ведома ирония, Намо Судия?
Мне многое ведомо. Ну так – это ваше окончательное решение?
Да.
Да.
Тогда слушайте мой приговор: ты, Эол Тёмный Эльф, родишься в землях Синдар, когда срок Искупления пройдёт. Ты же, Исфин Ириссэ, прозванная Арэдэлью Ар-Фэйниэль, пойдёшь вслед за ним. Ты всё ещё желаешь жить в Смертных Землях? Мне ведома твоя любовь к Валинору, Исфин. Я предлагаю тебе выбор – в последний раз спрашиваю тебя, Исфин Ириссэ, по прозванию Арэдэль Ар-Фэйниэль Белая Леди Нолдор – выбираешь ли ты Сметрные Земли?
Да. Я готова родится в Эндорэ и стать просто Ирэт.

Маэглин проснулся и ещё долго смотрел в темноту широко раскрытыми глазами. Что это? Ему снились Чертоги Намо? Почему?
Должно быть, его час недалёк.

Утром Полусинда вспомнил, нет, точнее, осознал, - Тарнин Ауста. День Казни Ондолиндэ. Именно так назвал этот день Моргот. И теперь каждый новый Тарнин Ауста становился для Маэглина именно им – Днём Скорби. А этот – особенный. Сегодня Гондотлим сами по себе справят тризну, сами о себе будут молчать в трауре ночи…
Маэглин хотел броситься в ноги королю, рассказать всё, когда тот приветливо расспрашивал племянника за завтраком о делах в шахтах. Но он промолчал – хватило одного взгляда на Туора, чтобы лицо приняло жестокое выражение и в голосе замелькали насмешливые нотки.
А потом он нагрубил Мелет, доброй, по сути, девушке, доведя её чуть не до слёз, спел Эарендилю какую-то похабную песенку – где только узнал её! Кажется, у Тёмных, когда они его провожали «из гостей», намекнул на какие-то особые отношения между Ниэллэ и Маэтора и вообще наговорил кучу грубостей и глупостей.
А ещё он весь день избегал встречи с друзьями. Он боялся, что сегодня они всё поймут. А поняв, ужаснутся и бросят его.
Этого бы он не выдержал.
И ему осталось лишь с тоской ожидать заката…

Вечером почти все главы Домов поднялись на террасу, откуда лучше всего был виден закат. Эктэлион пришёл сюда впервые после войны, на которой погиб его лучший друг. Раньше они всегда стояли там – у самого паребрика, окружённые стайкой почитательниц. А рядом – Индиль Алмиэ со своими поклонниками. Как всё изменилось!
- Adar, солнце снова поднимается, да? – спросил маленький Эарендиль.
Все засмеялись над детской глупостью. Только у Эктэлиона кольнуло сердце какое-то предчувствие.
- Нет, сынок, солнце поднимется только на…
- Валар Великие!!! Что это?! – послышались удивлённые крики. Постепенно они перешли в крики ужаса:
- Моргот!!! Нас нашёл Моргот!!!

Город охватила паника.

Совет.
- Надо рассыпаться по долине малыми отрядами, - говорит Туор.
Малыми отрядами?! Смертный, ведаешь ли ты, что говоришь?! Сила Моргота велика, что ему – один отряд?! Надо защищать город!!! Иначе – никак.
Салгант придерживается того же мнения. Но скорее – просто из нежелания идти куда-то в малоизвестные места. Он вообще редко выезжал из города.
Турондо всё ещё верит своему старшему советнику и племяннику. Зачем, Тургон, зачем?! Ты не знаешь, чем это может обернуться… Хотя это куда лучше, чем пытаться справиться с армией Врага малыми отрядами.

Клан Крота собрался у дома своего лорда.
- Кто-то предал нас, не иначе, - сказал Ондолло, задумчиво потирая оставшийся со времён прошлой войны шрам на щеке.
Маэглин выдавил из себя некое подобие улыбки:
- Да, вполне возможно.
- Ты что-то знаешь? – спросил Хьеллэ.
- Ничего. Просто сон сегодня был…
- Нет. Тебе не сон снился, - сказал Хэлькарин. – Ты знаешь имя предателя и давно знаешь о предательстве. Откуда ты знаешь это, Маэглин?
Скажи мне, что это неправда! Скажи, что ты не знаешь и что не мог ты быть предателем… – молили его глаза. Маэглин не отвёл взгляда.
- Да. Я знаю это. Я слишком слаб… Слаб, - слёзы покатились по щекам, но Полусинда не плакал.
- Слаб? Маэглин, о чём ты говоришь? Ты сошёл с ума! – в ужасе воскликнул Норэлоксэ.
- Семь лет назад я попался в плен к Тёмным… Меня привели к Морготу… Он пытал меня. Не так, - сказал Полусинда Торон-на-Тинко. – Его пытка была изощрённее. Он… Он нашёл струну, которой надо было коснуться.
- Туор…
- Да. Я предал вас! Я предал вас всех!!! – закричал Маэглин. – Прошу вас, не мучте меня больше!!! Отведите меня к королю, расскажите ему всё… Я освобождаю вас от клятвы!
- Мы не отступимся от тебя, - ответили воины Клана Крота.
- А теперь постараемся исправить хоть что-то, - сказал Хэлькарин, кладя Маэглину руку на плечо.
- Да. Скорее!

Вражеские воины ворвались в город, подобно вихрю огня и чёрной стали… Балроги, Урулоки, Орки и Люди… Да-да, те самые, в чёрном с серебром. Где их печальные песни и наивные голубые глаза сейчас?
Эльфы гибли один за другим.
- Надо идти на помощь Рогу, - предложил Маэглин.
Хэлькарин покачал головой:
- Нет. Лучше будет, если мы соберём всех, кто не сражается и уведём их тем подземным ходом… Если только он не…
Эльф не договорил. И так ясно.
- Хорошо.
Клан Крота разделился на отряды, которые отправились за теми, кто не держал в руках меча или лука.
Каждый отряд спешил в первую очередь туда, где Эльдар Клана рассчитывал найти любимых ими… Маэглин пошёл к дому Туора. К дому Идрили Келебриндал.

- Идриль, скорее!
- Что?..
- Скорее, я тебе говорю! Надо бежать, пока сюда не пришли враги!
Идриль медлит. Она смотрит на Маэглина широко раскрытыми глазами. Она обладает зрячим сердцем и понимает – но не всё.
- Это ты предал нас!!!
Эарендиль кричит. Но не от страха.
- Предатель!!! – мальчик бросается вперёд, обнажив кинжал. Тот самый, что Маэглин подарил когда-то его матери…
- Yondo, lau!!!
Маэглин ловит мальчика.
- Не надо, Эарендиль, - он отбирает у ребёнка кинжал.
- Помогите! – напрасно взывает к воинам Клана Крота Идриль.
- Итарильдэ, пойдёмте скорее, у нас нет времени! – пытается убедить её Ондолло.
- И вы тоже! Воины предателя!!!
- Скорее.
Маэглин тащит Эарендиля и Идриль бежит за ним, желая отобрать сына.
- Собирайте остальных! Мелет! – Маэглин видит бледное лицо девушки и она напоминает ему Ньерэ.
Нянька Эарендиля тоже не верит ему.
- Туор!!! Скорее!!! – почти истерично кричит она и вот – Клан Крыла. Они не желают понять, что случилось. Туор видит только соперника, Полусинду, сына проклятого Эола – отец ничего не рассказывал ему, - соперника, у которого в руках его сын и жена… Громкий крик ярости сотрясает горы.
- Предатель!!!
- Нет! Туор, надо скорее спасаться, спасать тех, кто ещё может спастись!
- Верно. Я и сделаю это. Но тебя, предатель Гондолина, в их числе не будет! – злобно усмехается Смертный.
- Ты ошибаешься, Человек, - говорит Хэлькарин, заступая ему путь.
- А, вот и воинство предателя.
Воины Клана Крота с надеждой смотрят на воинов Клана Крыла. Но те не понимают. Не верят. Они обнажают клинки и бросаются вперёд.
Маэглин отпускает Эарендиля, чтобы встретить Туора. Человек устал, он вообще уступает Эльде в силе и умении обращаться с клинком.
Полусинда заставил Человека отступить к обрыву.
Яростными ударами Эльф заставил Туора повернуться спиной к обрыву.
Всё-таки Смертный оказался превосходным бойцом. Раньше Маэглин никогда не сталкивался с ним, даже в учебных поединках – боялся не сдержать себя. Теперь Маэглин жалел об этом. Удары, наносимые Туором, пусть и уставшим, были сильны и точны, приёмы – незнакомы, а оттого и опасны.
Маэглин сделал ложный выпад, потом широко шагнул вправо и попытался достать Туора. Это удалось ему, но доспех выдержал. Человек сжал зубы и атаковал.
Маэглин отскочил назад, крутанулся на пятке, скользящим шагом отодвинулся в сторону, стремясь найти слабое место. Но Туор был начеку.
Неожиданно Человек бросился вперёд, вытянув меч, и тотчас отскочил.
Маэглин поморщился – клинок Смертного довольно-таки ощутимо кольнул его в живот, но митрил доспеха выдержал удар.
Глаза Эльфа сузились, выискивая слабое место Человека. Шея. Удар – и всё кончено.
Маэглин не спешил нападать. Теперь он знал, куда ему бить и не торопился, поджидая, когда уставший Туор совершит какую-нибудь оплошность.
Туор отступил в направлении Идрили и Эарендила. Но Маэглин не пошёл за ним.
- Ну же, иди, нападай, Смертный. Или ты боишься? – Прошипел Эльф.
И Туор бросился вперёд. Эльф легко ушёл от удара. Человек выдохся, он устал, очень устал. Один удар – и всё. Один удар – и…
Страх за жизнь мужа в глазах Идрили сменится болью и ненавистью. Яркие звёзды померкнут.
Нет. Я не в силах причинить ей боль. Даже сейчас.
Один из нас должен остаться жить. Только один.
В этот момент слышится громкий крик боли. Хэлькарин, вот и пришёл твой час. Мой верный друг, зачем, за что?..
Скоро умрут и остальные. Я знаю, что их убъют – враги. Или, может быть, свои… Они же теперь – воины предателя…
Маэглин шагнул назад, встав спиной к краю обрыва.
- Прощай, любимая. Это – ради тебя. – Маэглин отсалютовал мечём Туору. – Я не хочу умереть напрасно, Человек, береги её. И берегите Эарендила. И… простите меня, если сможете…
И эльф, не глядя, сделал шаг назад. Нога ощутила пустоту и первым порывом было – удержать равновесие, не упасть. Но Маэглин сдержал это желание.
- Прощай, Идриль! – Крикнул он и эхо разнеслось далеко над полем битвы…
Чёрный плащ крылом взметнулся над краем обрыва и Эльф исчез.
Воины Клана Крыла легко справились с гораздо меньшим отрядом воинов Крота.

Балрог. Тот самый, который убил Эркассэ. Эктэлион, превозмогая боль в обожжённой руке и презирая самого себя за слабость тела, бросается на огненного демона и вонзает в его тело острый наконечник шлема.
- Это – за Эркассэ.
Балрог не понимает, конечно, что ему говорят. Он чувствует только боль. Ту самую, которой никогда не чувствовал, но так любил причинять!
Странный Эльф, обняв его ногами, тащит за собой в воду…
Чудовище ревёт от ужасной боли, то причиняет ему касание холодной воды… Эльда торжеcтвующе кричит, захлёбываясь в волнах… Эркассэ отомщён.

- Турондо, ты наш король! Ты должен спастись.
- Нет.
Тургон обнажает сверкающий клинок.
- Я умру. Но я постараюсь захватить с собой побольше врагов. Раз уж не сумел уберечь город…
Король снимает корону и бросает её на каменные плиты перед дворцом.
- Идите, дети мои.
- Нет, aran nin. – решительно говорит Эвиньятар Олорэа. – Это единственное, в чём я тебе не буду повиноваться. Я остаюсь с тобой.
Он целитель. Но он раздобыл уже где-то меч и теперь неуверенно сжимает его рукоять в непривычных пальцах.
А остальные ушли, с трудом прорывая путь среди пришедших на площадь Тёмных. Последнее, что запомнилось Вайвэ – король, окружённый врагами, и Эвиньятар. Эвиньятор, упавший к ногам короля и целующий холодеющими губами край его мантии.
- An Evinyatar! – последний крик короля. И последний вздох: - Эленвэ…

Город пылал. Воины Клана Крыла искали последних уцелевших.
- Смотрите, Ньерэ!
Да, это она. Это та самая сумасшедшая сестра лорда Дома Фонтана, которая никогда не смеётся и не поёт.
Но… она поёт! Она поёт что-то, перебирая струны лютни отвыкшими за тридцать восемь лет пальцами…
Она поёт, но что!
- I lireo quetta vanw’ ar pustaina:
Ramalye, mal lama len uva nanqueta...
Ondolinde –
I nyelle orontion ondonen nandeo...5
- Она безумна!
- Индиль… Ньерэ… Пойдём скорее, город гибнет!!!
Девушка покачала головой, не прерывая песни.
- У нас нет времени её ждать! – Алкарилле попытался схватить её за руку. Девушка увернулась, продолжая петь. Лишь когда песня окончилась, она произнесла:
- Тот, кто любил Итарильдэ, погубил Ондолиндэ.
- Ты безумна!
- Вы только о Туоре думаете? Бедный Маэглин. Он всё-таки предал… - и она снова коснулась струн.
- Хватит, Индиль! Пойдём!
- Я – Ньерэ. Прощайте. Встретимся в Чертогах Скорби.
И она пошла по улице, и песня её ещё долго звенела в ушах тех, кто не посмел её остановить. Долго, до самой их смерти. Они встретили отряд Тёмных через две улицы…

- Хьеллэ, зная, что я тебя люблю, - они были последними из их отряда. Загнанные в тупик, вот-вот Орки найдут их…
- Я тебя люблю, Хьеллэ Варнэр.
- Я тебя тоже, Урэсириэ… - Сказал он, наклоняясь к невысокой девушке.
- Сириль, просто – Сириль, - прошептала она, ища его губы…

Вот они – Чертоги Мандоса… Они совсем такие, какими я видел их в том сне… Да и сон ли это был?.. Может быть – правда?

Сроки Искупления не вечны… Все имеют право на Освобождение…

Что-то странное творилось. Что-то сжимало его со всех сторон, не давая шевельнутся, а потом – холод и яркий свет. И голоса. Кто-то довольно невежливо шлёпнул его и он закричал, закричал от обиды, холода, от того что свет был слишком ярок, а ворвавшийся в сложенные до того лёгкие воздух причинил боль…
- У тебя родился сын, Ирэт.
- Ломион. Сын Сумерек Эндорэ.

Примечания
1 К сожалению, не представляю себе, каким словом это можно назвать. В данном случае человек – это ни в коем случае не представитель Эдайн, Людей, но подчинённый рода Эльфов. Просто слово «слуга», имхо, тут не звучит – Кианит.
2 сия речь взята с некоторыми сокращениями из некого вариант «Падения Гондолина», переведённого А. Хромовой.
3 Прошу простить за возможную корявость фраз.
4 Ты любишь королевну Итарильдэ – Квенья
5 строки из песни Ondolinde (Иллет, перевод на Квенья – Айвэ, Эллис, Тэлэнис, музыка – Тэлэнис)

Ты-то читать, но, во-первых, мало ли, кто зайдет, а во-вторых... надо ж и мне чем-то похвастаться